Шаги по ступеням. Металл
	  			Распрямлялся со звоном.
	  			И двери скрипели так нежно, 
	  			Стараясь коснуться волос и немножечко платья.
	  			И поручень чуял тепло этих рук,
	  			Средь сотен других непохожих,
	  			Бесчувственно нежных и сильных.
	  			Старался трястись, чтоб она 
	  			Прижалась сильнее к залатанной спинке сиденья
	  			И образ её в поролоне был вновь отпечатан.
	  			Конечная скоро. Конечная – значит конец.
	  			Безумно, но мне не посметь не открыть свои двери на выход,
	  			И задними фарами чувствовать шорох шагов, 
	  			И слышать колесами шелест прозрачного платья.
	  			Потом ожидание, дни, ну, а, может быть год –
	  			Автобусу трудно к своим пассажирам стремиться.
	  			Поездки без смысла, подвески пустой перезвон,
	  			И грохот ступенек под грузными старыми лэди.
	  			/На этот раз долго, увы, я не видел её. /
	  			И фары чернеют в пыли, как пустые глазницы.
	  			На лицах людей ничего – и бессмысленный стон
	  			Прощальным гудком перед парком печально струится.
	  			Маршруты менялись. Чужой многолюдный район.
	  			Чем больше людей, тем быстрее автобус стареет.
	  			Про свалку они говорят. Ну а мне бы хоть раз для неё,
	  			Хоть раз бы ещё распахнуть проржавевшие двери.
	  			
	  			Однажды зимой, в гололёд, вёл шофёр меня в парк.
	  			В салоне свисали потухшие старые лампы.
	  			Последний мой рейс. Я взглянул на ночной тротуар.
	  			И вдруг я увидел её - в фонарях как в прожекторах рампы.
	  			Я много могу – вот ломается правая ось,
	  			И вбок я лечу, развернувшись в рассчитанном месте.
	  			
	  			Ломается столб, снег летит. Среди черных и белых полос
	  			Всё ближе она. И теперь похоронят нас вместе.